PQ-17 - конвой в ад - Пол Лунд

После 11 суток в госпитале мы с моим другом сумели наконец выбраться наружу. Мы были единственными, кто оправился так быстро. Остальные моряки из нашей шлюпки хромали еще несколько недель. И это всего лишь после 72 часов в открытой шлюпке".

Кое-кто из моряков воспринимал происходящее не без юмора. Например, Филлипс, третий помощник с "Олдерсдейла", вспоминал, как они вошли в большой зал, который был частью госпиталя:

"Из сборного пункта нас по 6 человек за раз проводили в приемный покой. Поперек одного конца комнаты стоял ряд столов, и за ними сидели полдюжины пожилых русских матрон, похожих на высохшие яблоки. Они явно не знали английского. Кое-как с помощью знаков нам объяснили, что следует раздеться догола. Перед каждой матроной лежал журнал. Мы снимали с себя какую-то вещь, называя ее по-английски, и это название записывалось русскими буквами. В конце концов, мы добрались до кальсон и нательных рубах, и перед нами встал вопрос: а что делать дальше? После некоторой дискуссии нам разрешили остановиться, и мы двинулись дальше, в огромную душевую. Распылители висели довольно высоко, и душем управлял маленький мальчик. Он отрегулировал температуру, и тут вошли несколько мускулистых медсестер. Они намеревались мыть нас с помощью каких-то мочалок, укрепленных на коротких палках. Те из нас, кто выглядел наиболее мужественно, заслужили одобрительные отзывы. Из душа мы вышли в белых пижамах, которые стали нашей формой на долгое время. Мы гуляли, разговаривали, танцевали и даже спали в этих проклятых пижамах.

Госпиталь был довольно уютным, но пища - простой и однообразной. Основой питания служила картошка. Мы ели ее с мясом и подливкой. Персонал, в основном женщины, привлекал внимание спасшихся, но не все эти самцы имели успех. На английском почти никто не говорил, хотя старший врач - симпатичная женщина - говорила на английском с акцентом Средней Англии. При этом она ни разу не выезжала из России. Она была для нас лучом света".

Артиллерист Эрвин с "Олдерсдейла" был среди тех немногих счастливчиков, которым требовался только трехдневный отдых. Он вышел из здания и увидел медиков, которые резали траву, похожую на одуванчики. "Мы поинтересовались на языке знаков, что они делают. Нам ответили: "Хороший суп". Это означало, что получится хороший суп, если туда бросить зайчатины. На обед была пшеничная каша с кусочками говядины. Но, похоже, эта корова умерла от старости".

Наконец, пребывание в госпитале для Филлипса и его товарищей подошло к концу. "Нам вернули нашу одежду, причем типичным русским способом. Это был полный бардак, и церемония происходила в том же зале, где нас раздевали. Дверь открылась, и перед нами на пол вывалили кучу одежды - нашей одежды. С большим трудом мы кое-как разобрали ее; меняясь друг с другом, мы сумели одеться почти прилично. По крайней мере, мы избавились от пижам. Я сумел сохранить свой синий непромокаемый плащ. Он служил мне пальто, накидкой и плащом.

После этого нас перевезли в приятный госпиталь, размещенный в гостинице "Интурист". Нас разместили на самом верхнем этаже по 6 человек в комнате. Матрасы; были тощими, зато в них жила масса соседей - свирепых клопов. Как только мы улеглись и погасили лампу, они сразу навестили нас, чтобы пообедать, причем не только одна семейка, а целое поколение. На следующий день мы попытались выкурить их с помощью парафиновых свечей, но не сумели. Зато мы едва не подожгли отель. В конце концов прибыла флотская дезинсекционная команда, которая чем-то опрыскала комнату. Впрочем, я там больше не спал, перебравшись в комнату этажом ниже, где жил личный состав Королевских ВВС".

К чести спасшихся, следует сказать, что большинство из них сохранило жизнерадостность, в том числе и люди, находившиеся в открытых шлюпках, хотя им досталось гораздо сильнее, чем нам. Они оказались без кораблей. Из одежды они имели только то, что было на них. И хотя наши запасы продовольствия быстро сокращались, они питались еще хуже.

Первое, что мы увидели на причалах Архангельска, - огромное количество детей, которые предлагали великое множество самых разнообразных значков и эмблем. Эта живая, веселая толпа, одетая в какие-то отрепья, подкарауливала нас везде и всюду. Они имели значки буквально на все случаи жизни: армия, флот, авиация, все подразделения гражданской обороны, стрельба, гимнастика, сельское хозяйство, значки врачей и медсестер, комиссаров, шоферов, гражданских летчиков и так далее. Все знаки были сделаны из металла с эмалью и имели точную цену в сигаретах и шоколаде, зависящую от степени редкости эмблемы. Обычная звездочка красноармейца стоила 2-3 сигареты, но значок пилота с самолетом и прожекторами тянул на 10 сигарет. Сначала шла торговля, так как нам выдали некоторый запас местной валюты, но позднее деньги стали требоваться для покупки еды и курева, поэтому начался бартер.

Там же стояли старые женщины, тощие и голодные, которые выпрашивали еду. В первое утро после того как мы подошли к причалу, мы выбросили за борт заплесневелые буханки и с удивлением увидели, как эти женщины принесли рыбацкие сети и стали вылавливать хлеб из воды. Они сушили куски на солнце и ели. После этого инцидента нас предупредили, чтобы мы не выбрасывали в воду продукты. Это создало щекотливую ситуацию. Русские, зная, что нам не хватает продуктов, предложили нам немного говядины, выкроив из своих собственных небогатых запасов. На борт доставили две туши - какие-то фиолетовые, с характерным запахом. После первого же обеда, приготовленного из них, вся команда дружно решила, что лучше оставаться голодными.

На следующий день присланные туши были осмотрены на предмет, а не завелась ли там какая живность, и снова встал вопрос: куда их деть? Было бы невежливо и неблагодарно возвращать их русским, а уж тем более просто выкидывать за борт. Поэтому было решено сжечь их в топке. Для этого были выделены два матроса, причем один из них сразу потребовал противогаз. Они протащили туши по палубе и спустили их в кочегарку с помощью лебедки. Но это было сделано без разрешения нашего стармеха. Он отказался впускать кого-либо в свои владения и поднял туши обратно на палубу той же лебедкой. Потребовался долгий спор с вахтенным офицером, прежде чем стармех смягчился, и туши были кремированы.

На причалах закипела бурная деятельность, когда наши немногие транспорты были поставлены на разгрузку. Большую часть работы выполняли женщины средних лет, энергичные и сильные. В это время комиссары в зеленых фуражках с револьверами на поясе разгуливали по причалу. Говорят, что эти комиссары обнаружили на корабле дезертира, который пытался уплыть вместе с нами в Англию, и пристрелили его прямо на месте. То же самое они сделали с несчастным грузчиком, который сунул в карман банку консервированных груш.